Автор: 
Эта история носит кодовое название «Лючок».
Дело в том, что уже упоминаемый мною полковник Олень крайне редко проводил у нас занятия. Но если уж проводил – то тут уж, как говорится, одно из двух – либо скука смертная, либо цирк, КВН и Аркадий Райкин одновременно. А суть вот в чем. На занятия полковник приходил с пачкой пожелтевших листов, называемых конспектами, и начинал нам диктовать, что называется, «под запись» всякую муру. И пока он не отрывался от своих бумажек, мухи дохли от скуки. Но стоило ему оторваться… Это, как говорят в Одессе, две большие разницы!
А отрываться приходилось. Читал он нам как-то лекцию по политподготовке и рассказывал (вернее, зачитывал) о битве под Москвой. И надо же такому случиться, что в тексте встретилось выражение «фашистские полчища». Выговорить это Оленю было все равно, что за ночь выучить китайский язык. Нет, слово «фашистские» у него еще сносно выговаривалось, но вот дальше… Звучало это примерно так.
– Когда фашистские полчтеца… Когда фашистские поштелца… Когда фашистские полщита… Короче говоря, когда эти гады подошли к нашей столице…
И далее по тексту.
Так вот, про лючок. Тот самый случай, когда без бумажки…
Как всегда, ворвавшись в аудиторию и выслушав наше нестройное приветствие, Олень объявил.
– Всем спрятать тетради. Никому ничего не записывать
– тема секретная!
(На самом деле это полный абсурд, так как к тому времени никто из нас допуска к секретным материалам не имел, да и тема была, как выяснилось позже, самая что ни на есть обыкновенная).
– Итак, тема занятия – организация танковой роты. Слушайте и запоминайте.
Олень бодро начал читать по бумажке.
– В танковой роте 10 танков, один из них командирский, в танке экипаж из четырех человек. Всего в роте сорок один человек.
Ну, после «мишенного квадрата» нас вообще трудно чем-нибудь удивить, однако Достоевский с присущей ему наивностью (ой ли?) вытянулся в струну, представился по всей форме и задал вопрос, который и заставил бедного Оленя оторваться от конспекта.
– Товарищ полковник, а вот если в танке четыре человека, а танков десять, то где же сорок первый?
Ну, понятно, мы же все с незаконченным высшим образованием! Несчастный полковник впился глазами в свои бумажки, но увы… Ну не было там ничего про сорок первого! Тогда Олень начал проявлять чудеса математики. Повернувшись к доске, он тщательно – сначала в строчку, а потом в столбик – минут пять пытался получить нужный результат, умножая то четыре на десять, то десять на четыре. Увы! Сорок один не получалось.
Утерев пот со лба, полковник начал вдохновенную импровизацию.
– Очень правильный вопрос задал товарищ студент. Еще раз предупреждаю – сведения секретные. Так вот, сорок первый – это командир роты. Я же говорил, что один танк – командирский. Это не простой танк, а специальный. В нем оборудован специальный лючок, в котором командир и ездит.
Довольный собой, полковник собирался вернуться к своим спасительным бумажкам. Шалишь, брат! Не на таковских напал. Достоевский не унимался.
– Товарищ полковник, а что, такие лючки только в одном танке, или во всех есть?
– Ну, я же ясно сказал – танк командирский, специальный, оборудованный специальным лючком.
– А если танк подобьют, куда тогда командиру деваться? – не унимался Достоевский.
– А если подобьют, то и командир погибнет, и никуда деваться ему уже не надо будет! – не на шутку разозлился Олень.
Надо сказать, что к этому моменту все мы уже давно буквально лежали, уткнувшись носами в столы, и давились от хохота. А Достоевский не унимался.
– Ну, а если не подбили, а просто сломался танк, куда деваться командиру роты?
Ответ Оленя нас потряс до глубины души.
– Советские танки не ломаются!
Апофеоз советского танкостроения!
Атмосфера накалилась до предела. Масла в огонь подлил Дехтяр, который два года оттрубил в танковых войсках.
– Товарищ полковник, а вот я полтора года был механиком-водителем танка командира роты. Так у нас никакого лючка не было, командир был четвертым членом экипажа – командиром танка.
Да, это был удар ниже пояса. На Сохатого без боли нельзя было смотреть. Да мы и не смотрели, мы продолжали давиться от смеха, стараясь при этом не поднимать голов и не издавать громких звуков.
Но не таков наш полковник, чтобы признать свое поражение! Минуты хватило ему, чтобы прийти в себя. Хлопнув по лбу, он рассмеялся и сказал.
– Ну, ребята, совсем вы меня вопросами с толку сбили. Ну, конечно. Это во время войны на наших танках были специальные лючки для командиров. А сейчас-то их, конечно, давно нет. Командир роты, как вы совершенно справедливо заметили – четвертый член экипажа и одновременно является командиром танка. Вот и все.
Полковник Олень победно оглядел рыдающую от смеха аудиторию. По всему было видно, что он чрезвычайно доволен собой.
И тут… Ну, конечно, опять влез Достоевский, вернувший дискуссию к своему истоку.
– Товарищ полковник, так, а сорок первый-то кто тогда? И где он ездит на войне?
Побагровевший Олень взглянул на Достоевского, как на злейшего врага. Надо было что–то отвечать. И полковник не подвел, добив нас окончательно.
– Сорок первый в современной армии, – значительно сказал полковник, – это старшина роты. А ездит он при обозе!
Звонок прервал это занятие, которое – клянусь – было самым впечатляющим в моей жизни.
Выходя из аудитории, Олень столкнулся с нашим курсовым офицером майором Чернием.
– Ну как, товарищ полковник, мои вам показались?
– Ничего, молодцы, любознательные, интерес к военному делу проявляют. Вопросами так просто замучили, стервецы.
Скажи, читатель, ну могли мы пропустить хоть одно занятие по военной подготовке? Да ни в жизнь!
Автор: Олег Лукьянов
